Как выживает театр в эмиграции

Двое клоунов — яркие костюмы, грим, красные носы — играли спектакль для самых маленьких зрителей. Точнее, актеры играли вместе с этими зрителями, вовлекая малышей в представление. Дети были совершенно счастливы, родители, кажется, тоже. После спектакля один из артистов когда-то питерского, а на тот момент тбилисского театра кукол «Лось и светлячок» сказал:

«Хорошо, что мы актеры пантомимы, и наши спектакли без слов. К нам поэтому грузины ходят».

Кажется, под этими словами актера, чье искусство — играть, используя только язык тела, могли бы подписаться многие российские театральные профессионалы, уехавшие из страны с началом полномасштабного вторжения России в Украину. С февраля 2022 года и особенно после объявления мобилизации осенью 2022-го Россию покинули сотни людей театра: режиссеры, актеры, художники, продюсеры, драматурги, критики.

Сколько театральных профессионалов эмигрировали и продолжают уезжать и куда именно, оценить невозможно. Никто не знает и того, сколько из них вернулись в Россию, а сколько уже в эмиграции сменили место жительства. Но, конечно, самое интересное: как выглядит новый театр, который создается в изгнании? Очевидно, количество спектаклей и особенно сценических читок на русском языке за пределами России увеличилось в разы, что прекрасно для зрителей. Но что происходит с режиссерами и актерами? Могут ли они интегрироваться в новую профессиональную среду? Могут ли создавать стабильные проекты исключительно для русскоязычной аудитории?

С февраля 2022 года и особенно после объявления мобилизации осенью 2022-го Россию покинули сотни людей театра

Чтобы попытаться это понять, «Радио Сахаров», где я веду театральный подкаст «Закати сцену», запустило в конце 2023 года проект Mapping Russian Theatre in Exile. Это не исследование в строго академическом смысле, а попытка увидеть основные тенденции театра в изгнании. Я побывал в пяти важных для новой театральной эмиграции городах: в Париже, Лионе, Риге, Тбилиси и Ереване, где встречался с уехавшими практиками театра. С некоторыми из них я делал открытые записи подкаста. Еще пять записей, открытых для публики, прошло в Берлине. 

За единственным исключением, все эти разговоры проходили в местах, связанных с книгами, — в Тургеневской библиотеке в Париже, и в книжных магазинах — в тбилисской «Аудитории», ереванском Common Ground, в «Новой Риге» и берлинском «Бабеле». Сначала это казалось забавным совпадением (к тому же помещения, где много книг, особенно хороши для записи звука), но очень быстро стало понятно, что это совершенно естественное решение, которое отлично отражает логику устройства эмигрантской культуры: книжные магазины — основа ее инфраструктуры. Это важнейшие места, где не только покупают книги и пьют кофе, но и слушают лекции, проводят читки и концерты, где встречаются и разговаривают.

Моя первая поездка в январе 2024 была в Тбилиси. 

Грузия стала одним из главных центров российской эмиграции после начала полномасштабного вторжения. Это одно из самых важных направлений для тех россиян, кто не согласился с войной или уехал от мобилизации. По некоторым данным, только в 2022 году в Грузию приехало 112 тысяч россиян. Среди них много театральных профессионалов .

Все театральные люди, с кем я говорил в Тбилиси, начинали со слов «у нас ничего не происходит».

Это «ничего не происходит», которое я слышал и в других местах, где теперь живет российский театр в эмиграции, — важная характеристика. Но только характеристика не столько реальной интенсивности театральной жизни, сколько внутреннего состояния эмигрантов. Бездомность, бытовую неустроенность, неопределенность можно было бы заменить профессиональной самореализацией. Но она не столь интенсивна, как хотелось бы.

А в Тбилиси, каким я его увидел в январе 2024 года, происходило многое. Тбилиси — город, в котором уже дважды проводился фестиваль «Эхо Любимовки». В Тбилиси проходили читки — и важной площадкой для них стал книжный магазин «Аудитория». Кроме того, «Аудитория» выпустила отдельной книгой, причем на трех языках (русском, грузинском и английском), пьесу Наталии Лизоркиной «Ваня жив». Эта пьеса стала одним из главных драматургических событий последних лет. В день презентации книги в «Аудитории» проходила авторская читка пьесы с трансляцией. 

Все театральные люди, с кем я говорил в Тбилиси, начинали со слов «у нас ничего не происходит»

Генеральный продюсер «Аудитории» Раиса Козлова занимается организацией гастролей спектаклей на русском языке. Гастролей в Тбилиси много. Например, в те дни, что я был в Тбилиси, на сцене театра имени Грибоедова играли мюзикл группы СБПЧ «Потерянное зеркальце», который продюсировала основательница концертного агентства Music Live Geo Юля Власова.

В Тбилиси переехала «Театральная компания Александра Кудряшова», и Кудряшов сыграл там несколько спектаклей, в том числе самый знаменитый — автодокументальный «Пап, пока», в котором он рассказывает историю своего отца, ветерана Второй чеченской войны.

В столице Грузии делает интересные проекты — «спектакли-бродилки» — Никита Щетинин, регулярно играли для самых маленьких детские театры «Уютник» и «Дети тишины». В декабре 2023 продюсерская компания WHAT Production на сцене Сухумского государственного театра — он так называется, но расположен в Тбилиси, это «театр-беженец» — выпустил спектакль по мотивам «Триумфальной арки» Ремарка, который показывают несколько раз в сезон. В мае на базе того же Сухумского театра прошли мастер-классы Дмитрия Крымова. 

А вокруг всего этого — стендап, интенсивные гастроли, лекции, книги на русском языке, современный танец. Лауреатка «Золотой маски» актриса Ксения Орлова и Павел Артемьев в Батуми открыли театр «Квалиа». Первым спектаклем, который поставил Артемьев, был «Эмигранты» Славомира Мрожека. 

Чего в этом обилии нет — безусловно, регулярности, без который театр не живет.

В тбилисской «Аудитории» я записывал разговор с режиссером, лауреатом премии «Золотая маска», одним из самых интересных и радикальных создателей современного театра Всеволодом Лисовским. Лисовский давно и последовательно разрушает границы театра в самых разных смыслах. Он делал спектакли в странных локациях, спектакли без слов, он выводил на сцену трудовых мигрантов без театрального опыта. Собственно, он уехал из России после того, как провел 30 суток в спецприемнике за исполнение пьесы Бертольта Брехта «Страх и отчаяние в Третьей империи» в переходе под московским Проспектом Мира. И вот теперь он сам за границей — за границей родины, привычной жизни, привычных театральных обстоятельств. Как его прошлый опыт повлиял на то, что он делает в новой ситуации? 

Лисовский говорил о Сцилле и Харибде.

«Есть Сцилла, „конфетки-бараночки», быть послом русской культуры. Это странная ситуация. Русская культура что, звонила, писала на мыло: «друган, будь моим послом»? И есть Харибда — попытаться интегрироваться в культуру страны пребывания. Это будет более-менее профанация. <…> 

Все же есть места в мире, где мультикультурализм из забавы зоопарка с туземцами превратился в норму. Такие космополитичные мегаполисы, где можно что-то делать, не акцентируясь на порте приписки. Не привязываться ни к какому языку мне кажется перспективной и правильной позицией в мультикультурном космополитическом месте. Это театр изгнанников — спектакли играются на всех языках участников. Русский, английский, турецкий, арабский, иврит, армянский, грузинский — любой. 

Мне очень сильно не нравится работа на диаспору. Строить во всяких местах маленькую Москву — этот путь кажется мне сомнительным. Во-первых, ты себя как производитель ограничиваешь небольшой и сокращающейся аудиторией. Будем оптимистами — она будет сокращаться! Во-вторых, это не очень хорошо по отношению к аудитории. 

С одной стороны, людей жалко, людям нужно помогать. С другой стороны, создавая какой-то добрый русский микромир, я не уверен, что оказываешь им хорошую услугу. Может быть, отсутствие этого микромира стимулировало бы большую интеграцию в новую действительность. Вот кто ты в космополитическом городе? Ты не русский, не немец, не француз. Ты изгнанник. Хотел быть человеком мира? Вот он ты и есть». 

Все же есть места в мире, где мультикультурализм из забавы зоопарка с туземцами превратился в норму

И что же, спросил я Лисовского, совсем невозможно быть человеком мира, занимаясь театром в прекрасном Тбилиси?

Он ответил:

«Я уже почти год здесь живу, и с каждым днем все больше в эту страну влюбляюсь. И у меня ощущение, что [лучшее, что] мы, жители России, бывшие, настоящие и будущие, можем сделать для Грузии и грузин, — оставить их в покое. Потому что эта прекрасная страна благодаря нам втягивается в какие-то ненужные ей истории. Вот я пытался ставить здесь спектакль, не получилось, и я ни разу не расстроился. Я совершенно не уверен, что этот спектакль нужен. Я смотрю, как идут грузинские спектакли, как грузинский зритель их принимает, какая радость. Я не уверен, что могу такую радость этим людям доставить. И не надо! Они от нас достаточно натерпелись. Пускай люди отдохнут. Грузия, грузинская жизнь — это отдельный артефакт. Лучшее грузинское искусство — страна, образ жизни и мировосприятие. И нам не надо его трогать. А всякие застарелые империалисты — русские, немцы, англичане, французы, американцы — вот этих не жалко». 

Лисовский оказался последователен в реализации своего плана: через несколько месяцев после нашего разговора он переехал в Германию. Театр «Лось и светлячок», чьи актеры радовались, что к ним на спектакли ходили тбилисцы, не понимающие русский, закрыв сезон, переехал в Сербию.