СВО – это навечно? Как из сегодняшнего дня выглядит российское будущее

Растаяли во времени и пространстве многомесячные иллюзии по поводу того, что Трамп всех рассудит и наступит мир, включающий в себя и явку с повинной иностранных компаний из «недружественных государств» (думается, В.И. Матвиенко отправилась в Швейцарию с тайной миссией строгой ревизии ассортимента продмагов загнивающей Европы). 

Кремль, получив два ультиматума президента США — в длинном, а затем коротком формате, твердо дал понять, что никто никакую СВО останавливать не будет, она продолжится вплоть до достижения все более размытых, в том числе в географическом смысле, целей. Ибо, как известно, у России нет границ. 

Возникает вопрос: если мира не будет, значит, СВО — вечный процесс, и к нему сводится будущее России. Советские люди до бесконечности шли к коммунизму. 

«Спецоперация» —это способ существования российского народа времен зрелого путинизма. Как и движение к коммунизму, она не заканчивается никогда, а только принимает новые формы. Значит, времени нет — мы зависаем где-то между Иоанном Грозным и Иосифом Сталиным, при этом вспоминая как высшее достижение полет Гагарина. 

Если мира не будет, значит, СВО — вечный процесс, и к нему сводится будущее России

Происходит хроноцид — убийство времени. А поскольку цели режима непонятны и негативны (позитивных, кроме снижения ставки ЦБ, нет), мы становимся свидетелями футуроцида — абортирования будущего. 

Время, назад!

«Время, вперед!», говорила Советская власть устами Валентина Катаева и навязывала романтику замесов бетона. Важно, что это была созидательная, а не разрушительная романтика, причем поначалу на основе западных денег и советов прямо на месте строительства нового мира со стороны западных специалистов. Как только материально-техническая база нового мира была построена, западных специалистов, их денег и идей и след простыл. Товарищу Сталину они уже были не нужны. 

Аналогичный случай произошел и со строительством материально-технической базы путинизма. У Запада было заимствовано все — от прод- и промтоваров до технологий, инвестиций, рабочих мест и менеджеров всех звеньев. А когда они нам все это организовали, Путин успешно от них избавился с частым использованием богатого слова «суверенитет» и рассказами о том, что они на нас, оказывается, напали и хотели расчленить. 

Теперь, в отсутствие «англосаксов» и угро-финнов у нас будет, наконец, все свое. Точнее, китайское и даже северокорейское, включая «специалистов». Для этого есть другое богатое слово — «импортозамещение». То есть импорт с Запада замещается импортом с Востока.

Но будущее от этого все равно не возникает, а горизонт планирования не расширяется дольше, чем на один день. Для успеха планирования есть такие вещи, как антидепрессанты и контрацептивы, употребление которых растет год от года в течение текущих трех с половиной лет. 

Будущее — это такое chiaroscuro, светотень: темное прошлое постепенно светлело — по мере того, как путинизм становился все более зрелым. И в результате осветлилось полностью, вплоть до оправдания (как и при Сталине) опричнины и строительства девятиметрового памятника Грозному, не считая барельефа Сталину. 

То есть общие контуры будущего понятны — что-то вроде криков «Гойда!» и бурных продолжительных аплодисментов со вставанием. Но детали все равно не ясны. Ибо нынешняя власть за ненадобностью утратила даже навык написания программ КПСС. Да и вообще каких-либо программ, кроме майских указов и нацпроектов, про которые во времена КПСС сказали бы: «За приписки — к ответу!»). 

Наше будущее — это превращение в прошлое всего того, что человечество, по крайней мере после 1945 года, считало будущим: права и свободы человека и гражданина, защищенная частная собственность, компактное сервисное государство, рыночная экономика, демократические процедуры с регулярной ротацией власти, открытая для движения товаров, капиталов и людей страна, превращение национальных культур в части мировой культуры. 

Если это не считается будущим, то происходит, наряду с футуро- и хроноцидом, еще и либертоцид — ибо все перечисленные ценности либеральные. Они же — общечеловеческие. 

Выстраданные человечеством, а значит, подлинно традиционные. 

Мадонна с младенцем в пилотке

Тогда что такое будущее для россиянина эпохи СВО? Лаборатория будущего «Новой газеты» вместе с «Левада-центром» регулярно проводит преимущественно качественные исследования представлений россиян о будущем. Многие вопросы футурологического характера зачастую приводят респондентов в смятение. Для них существует некий континуум: будущее — оно примерно такое же, как сегодня. А желаемый образ — домик с солнышком и деревцем, покой и воля. 

Один из возможных сценариев — тот самый домик, хотя опции могут быть разными, вплоть до ядерного взрыва. То есть будущее размыто, будущее абстрактно, оно пугает. 

Наше будущее — это превращение в прошлое всего того, что человечество считало будущим

Автократия рисует широкие технологические перспективы и поражающие воображение будущие техно-прорывы. И даже отчитывается — в России можно расплатиться улыбкой, нигде такого нет! (Эта констатация Германа Грефа напомнила фразу из великого фильма Георгия Данелия «Не горюй!»: «Только мы, грузины, можем камни грызть!») 

Но, во-первых, инновации в неволе все-таки слабо размножаются, опыт шарашек не слишком вдохновляет на улыбки, для прорывов нужно международное сотрудничество. 

Во-вторых, технологические достижения далеко не всегда направлены на улучшение качества жизни людей: они имеют военный характер. Что уж говорить о цифровом авторитаризме, одной из самых продвинутых в путинской России «отраслей»: все улыбки фиксируются товарищем майором. 

Так что если это и будущее, то будущее цифровой и технологической антиутопии. Тут возникает еще одна проблема, касающаяся антропологии нации. Если будущего нет, если наше светлое будущее — это наше темное прошлое, то самой нации никакое будущее не нужно. 

Остается только настоящее. Если нет предложения будущего, или предложение выглядит совсем не привлекательным, нет и спроса на него. Если нет модели, образа, конструкции будущего, пусть абстрактной, но позитивной и созидательной, то не него не будет и спроса. 

Живем — хлеб жуем. 

И ничего больше не надо. Ни коммунизма, ни капитализма, ни нормальной жизни в семье цивилизованных наций. Лишь бы не было хуже. Пусть все будет, как при СССР, только с товарами в магазинах, как при рынке. 

Значит, у нации отсутствует целеполагание. Значит, у нации нет и не будет пассионарности, не говоря уже о способности к саморефлексии. 

Мессианство исключает рефлексию, чувство ответственности, способность сомневаться в правоте и смотреть на свою историю с раскрытыми глазами. 

Мессианство исключает и будущее. Потому что оно уже наступило: предел мечтаний достигнут, состоялся «конец истории» по Путину — мы вернули свое величие, а дальнейшая жизнь состоит в укрупнении размеров этого величия и объявлении нежелательным и недружественным всего того мира, к которому некоторое историческое время принадлежала Россия. 

Или хотела принадлежать. Сбылась же мечта российской «элиты»: управлять, как Сталин, жить — как Абрамович. Стало скучно — устроили «движуху»… Образ будущего? Мадонна с младенцем в пилотке. У общества, которое так относится к своим детям, едва ли есть будущее. Задача России, как бы пафосно это ни звучало, обрести будущее, вернуть его себе, позаботиться о своих детях. Построить мирный домик с солнышком над ним, посадить деревце… Снять с младенца пилотку.