Вокруг Путина растёт недовольство кадровым застоем

Кадровый застой всё более ощутимым и в какой-то момент чреват взрывом. Показателем недовольства этой ситуацией стала, например, публикация в «Ъ» весной 2024 о том, что Борис Ковальчук покидает «Интер РАО» и думает, возглавить ли ему «Роснефть» или «Газпром», стать вице-премьером по ТЭКу или губернатором Санкт-Петербурга. Это всё высокие должности. Такая публикация — знак того, что Ковальчуки, видимо, не смогли добиться назначения, и им пришлось обозначать желаемые позиции. Но они так и не были достигнуты. В результате сын путинского консильери получил не очень серьёзный пост замглавы контрольного управления в Кремле и перешёл в Счётную палату. До этого она считалась почётным местом, где человек может пересидеть какое-то время или готовиться к выходу на заслуженный отдых. Это не место для амбициозного человека.

Недовольство кадровым застоем росло еще до войны. Игорь Сечин с 2012 года возглавляет «Роснефть», Алексей Миллер с 2001 года руководит «Газпромом». Главы Сбербанка, ВТБ тоже давно на своих позициях, которые весьма привлекательны для многих. Главы госкомпаний и госбанков более автономны и могут тратить большие деньги более вольно, чем федеральные чиновники. 

Очень стабильно и руководство силовых структур. Возможно, это связано с нежеланием Путина или всей системы меняться. Какие только должности не прочили Алексею Дюмину, бывшему охраннику Путина! Виктор Золотов (глава Росгвардии, бывший замглавы ФСО) сажал своих людей замруководителями силовых ведомств в надежде на их быстрое дальнейшее продвижение. Однако в 2016 Дюмин был вытеснен из Минобороны в губернаторы Тульской области, а Дмитрий Миронов — из МВД в Ярославскую область.

Ожидалось, что они наберут навыки гражданского управления и вернутся в Москву на большие посты. Но этого не произошло, хотя Дюмину сулили пост министра обороны или вице-премьера по оборонке. В итоге оба стали помощниками Путина. Люди застревают, накапливается и расширяется негативная энергия кадрового застоя. В своё время пул амбициозных замминистров поверил в проект Кириенко, суливший превращение молодых технократов в губернаторы и дальнейшую карьерную лестницу. Надежды не оправдались.

В Архангельской области бывший замминистра экономики Александр Цыбульский работает губернатором уже второй срок. То же можно сказать про Станислава Воскресенского, его коллегу по Минэкономики, который возглавляет Ивановскую область, и про Глеба Никитина, который второй срок управляет Нижегородской областью. 

Недовольство кадровым застоем росло еще до войны

Путин раздаёт авансы, но потом люди идут на второй-третий круг, и не очень понятно, что можно дать тем, кому в своё время что-то посулили. В среде профессиональной бюрократии растёт разочарование. 

Да и привлекательных постов становится всё меньше. Губернаторские посты остаются привлекательными лишь в регионах с большим населением и развитой промышленностью, поэтому я слышу о всё большем числе отказов возглавить тот или иной регион.

Перспективным управленцем в свое время считался Антон Кольцов, бывший глава правительства Вологодской области. Учился в «Школе губернаторов». После начала войны поехал работать в Запорожскую область. Как я слышал, в 2025 ему предложили депрессивный регион на Северо-Западе, и он отказался, посмотрев, как там обстоят дела с бюджетом и что происходит с губернаторами. Наверху это не понравилось, и теперь он работает мэром Мариуполя. 

Это проблема: с одной стороны, есть большие амбиции, а с другой — многие посты теряют привлекательность. Отсюда возникает такой феномен, как оставление региона в наследство, когда после ухода губернатора пост переходит к его бывшему заму. Так произошло в Тульской, Курской, Новгородской областях, Еврейской АО. 

Когда в ситуации кастинга статусные амбициозные кандидаты отказываются, кадровая скамейка желающих уменьшается. Приходится повышать замов. Рост таких случаев означает, что в системе что-то не так: влиятельные должности девальвируются, разбирают их неохотно. 

После самоубийства Романа Старовойта возникли вопросы и к должности министра: есть большие сомнения, что она остаётся привлекательной и интересной. 

Многие ожидают, что сейчас начнется интенсивное продвижение наследников. Примеры есть: племянница Путина Анна Цивилёва стала замминистра обороны, её муж Сергей Цивилёв — министром энергетики, младший сын Фрадкова — замминистра обороны. 

Но пока это не очень высокий уровень. Возвышение мужа Цивилёвой можно объяснить не только его родственными связями, но и лоббизмом со стороны Геннадия Тимченко, в структурах которого он работал. Высоко взлетел Дмитрий Патрушев, но он скорее одиночка, чем представитель поколения. 

Многие ожидают, что сейчас начнется интенсивное продвижение наследников

В целом дети движутся наверх с большим скрипом и не так активно, как в конце 2000-х, когда были на взлёте карьеры детей Патрушева, Фрадкова и Сергея Иванова. Часто работу на «новых территориях» преподносят как кадровый лифт. Ирина Гехт после работы в Запорожье получила пост губернатора Ненецкого автономного округа — малонаселённого, но с хорошими доходами от углеводородов.

Но сейчас с нефтью не всё хорошо, а губернатор Ненецкого АО теперь подчинен губернатору Архангельской области. То есть это приз, но слабенький.

Евгений Солнцев после работы в ДНР возглавил Оренбургскую область. Но таких примеров не очень много. Ветераны войны значимых постов в исполнительной власти пока не получили. Как исключение подается Евгений Первышов, новый губернатор Тамбовской области. Но он не вполне военный — бывший мэр Краснодара, очень динамичного города, который по населению и масштабам экономики превосходит депрессивную Тамбовщину.

Как военного подают сенатора Алексея Кондратьева. Но он был мэром Тамбова. Существует «депутатский батальон», где вроде бы служат какие-то чиновники. Но ни один серьёзный чиновник или депутат не погиб на войне (кроме вице-губернатора Приморского края Сергея Ефремова, который руководил местным добровольческим батальоном). 

Порядка 70% бывших военных, попадающих на управленческие школы, хотят работать с молодёжью, заниматься патриотическим воспитанием. В этой сфере сложно наломать дров — например, неправильно потратить бюджетные деньги; денег в этой сфере мало. 

В 2010-х годах существовал «крымский консенсус», когда губернаторские посты выдавались представителям системной оппозиции, а губернаторам в регионах рекомендовали выдвигать местных коммунистов, эсеров и представителей ЛДПР. Последних ставили руководителями комитета по делам молодёжи. Это тоже воспитание патриотизма, где украсть нечего, а наломать дров невозможно. Примерно так продвигают сейчас и бывших военных.

Впрочем, интересно, как военные будут работать муниципальными чиновниками, ведь сейчас они зарабатывают значительно больше, чем люди в муниципалитетах. Кадровый застой стал характерной чертой путинской системы власти. Он же — одна из главных проблем режима. Система не обновляется, проблемы с продвижением испытывают даже представители влиятельных кланов. Все это ведет к демотивации участников вертикали, а через какое-то время может привести к открытым конфликтам за должности и полномочия.

В принципе, они уже происходят — глава политблока АП Сергей Кириенко отнял полномочия у Дмитрия Козака, причем забрал их до такой степени, что Козак уволился из Кремля.