Три союзника путинской России

Министр финансов Антон Силуанов на Московском финансовом форуме выдал явно домашнюю заготовку: союзники России, сказал он, перефразируя известное мифологическое высказывание, приписываемое Александру III, это армия, флот и устойчивые финансы. 

Точнее и не скажешь. В России всегда доминировала не политэкономия, а политическая экономика, то есть экономическая система, зависящая от политики партии и правительства. Для чего в этой модели нужны устойчивые финансы? Для того, чтобы финансировать армию, флот, ВПК и их человеческое наполнение.

О том же говорил и Владимир Путин 18 сентября на встрече с лидерами парламентских фракций: одним из приоритетов власти является сохранение макроэкономической стабильности, от нее зависит обороноспособность РФ и выполнение социальных обязательств, в том числе перед семьями военных и пенсионерами.

Абсолютно внятная политическая экономика: сбалансированность параметров нужна для военных расходов и социального кормления зависимых от государства слоев населения, для воспитания в них иждивенческой психологии — так легче управлять большими массами людей. Все остальное в экономике вторично, главное — решить военные и политические задачи. 

Эта рента сломалась, несите другую

Проблема, впрочем, в том, что такая политическая экономика серьезно искривляет экономическую структуру в пользу зависящих от государства секторов, прежде всего ВПК, и сильно перенапрягает государственный бюджет. Результат — если не рецессия (на ее отсутствии дважды за неделю настаивал Путин), то стагфляция.

Причем хроническая.

В экономике растет то, что не нужно потребителю для жизни, а деньги налогоплательщиков расходуются непроизводительным образом, то есть не на человеческий капитал (при готовности государства тратить огромные деньги на превращение человеческого капитала в военный).

В России всегда доминировала не политэкономия, а политическая экономика

Последствия боевых действий и гаргантюаобразных расходов (собственно на оборону и безопасность, секретные расходы, социальные траты на бенефиты и привилегии участникам СВО и членам их семей) ведут к инфляции, которая объективно не может снизиться и уже почти не зависит от усилий Центрального банка. Стабилизация макроэкономических параметров зависит не от снижения ставки, а от окончания того, что перекосило экономику уже в феврале 2022 года.

Экономика стала продолжением политики иными средствами. Точнее, традиционными средствами — нерациональным распоряжением деньгами налогоплательщиков и истончающимися нефтегазовыми рентными доходами.

И вот проблема: надо искать замену устаревшей, из эпохи, как ее определяет Александр Эткинд, «палеомодернити», сырьевой модели кормления власти и страны. Государство автократически-имперского типа не может жить без ренты. Значит, эта рента почти сломалась, несите другую. Где ее взять?

В Америке Трампа, и ковать надо, пока 47-й президент США горяч, то есть находится у власти и не до конца разочаровался в Путине. Модель «редкие земли» может казаться мифической. Но наряду с эксплуатацией Арктики и еще несколькими сюжетами это всё способно стать источниками доходов бюджета эпохи позднего путинизма. Не догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения, а сделать Америку новой российской рентой! 

Здесь есть ловушка: хочется и СВО продолжать, и заключать «большие сделки» со Штатами. Пока удается удержать Трампа в поле как бы дружественных контактов и убедить население, что вопреки предыдущим концепциям, источник мирового зла не в Вашингтоне, а в Европе. И одновременно, избежав (пока) американских санкций, продвигаться на поле боя. Но «сделок», ни больших, ни малых, не будет до той поры, пока не наступят перемирие или мир. 

Как говорил один из членов команды Билла Клинтона, «It’s the economy, stupid!»

Сага о летающих крокодилах

Чиновникам, во множестве собравшимся на совещание у президента 15 сентября, на то, где он риторически сетовал на слабый рост, нужно решать несовместимые задачи: поддерживать высокие темпы экономического развития и снижать инфляцию, совмещать «бюджетный стимул» и сбалансированную денежно-кредитную политику. Они прекрасно понимают, что это невозможно. Тем не менее, им остается только брать под козырек. 

Это немного напоминает анекдот о летающих крокодилах. Товарищ старшина, а крокодилы летают? — Ты что, Иванов, с ума сошел? — А вот товарищ лейтенант говорит, что летают. — Нууу, так, нызэнько-нызэнько…Вот и экономические чиновники под строгими взглядами главы государства и политических чиновников вынуждены признавать, что крокодилы все-таки летают, как и экономический рост. Впрочем, как заметил президент: «Что касается сползания с 4 с лишним процентов роста ВВП — это не сползание, это целенаправленные действия. Это снижение темпов роста в обмен на подавление инфляции и сохранение макроэкономической стабильности».

Сделок не будет до той поры, пока не наступят перемирие или мир

То есть, получается, управление полетами крокодилов вышло на высокий технологический уровень: температура в экономике регулируется «целенаправленными действиями». Но падают или стагнируют как раз те отрасли, которые ориентированы на потребление, на человека. 

Общий показатель немногим выше нуля достигается за счет продолжающегося масштабного роста производства «готовых металлических изделий» и схожей продукции.

Уже и розничная торговля начинает стагнировать, хотя, например, выросли гостиничные услуги: значит, начинается расслоение населения — класс выше среднего активно отдыхает, остальные, даже при перегретом рынке зарплат, начинают экономить в условиях инфляции и усыхания ассортимента магазинов. При этом предложение все еще не поспевает за спросом.

Потребительские настроения, находившиеся в состоянии постоянного истерического самозавода («все будет хорошо!»), начали, по данным августовского замера «Левада-центра», снижаться, как и оценка людьми собственного материального положения. Жесткие посадки в политической сфере начинают сопровождаться «мягкой посадкой» (в ином значении слова) экономики.

Несвобода политическая всегда транслируется в несвободу экономическую. А значит, и в проблемы собственно экономики и потребления. «Бюджетные импульсы» затухают. И опять происходит возвращение к известной ситуации: «Не можете дать денег — дайте свободу».

Но в том-то и фокус — без свободы не будет и денег. Да, это экономика, глупышка…